Огонь в его ладонях. Без пощады - Страница 122

122

Он уже увидел гораздо больше того, что хотел увидеть. Его подданные существовали в невообразимо примитивных условиях. Они жили в домах, сложенных из веток и едва защищавших от солнечных лучей.

— Зимой, Белул, это поселение превратится в лагерь смерти. Здесь не Хаммад-аль-Накир, и зимы в этих краях холодные. Люди просто вымерзнут. Что произошло с Гамалем Методом, который здесь всем заправляет?

— Он исчез сразу после нашего появления.

— Вот как?

— Да.

— Не спускай с него глаз.

— Я так и сделаю. Впрочем, постой. Мне кажется, что это он. С каким-то чужеземцем.

Мегид был шумным коротышкой — из тех, которых часто можно встретить в западных районах Хаммад-аль-Накира. Он и Эль Сенусси знали друг друга уже много лет. При разговоре его руки постоянно пребывали в движении, а левая щека все время подергивалась. Он просто источал счастье — видимо, от лицезрения своего короля.

— Мой повелитель король, — закудахтал он. — Позвольте представить вам графа Декеса Ронштадта, нашего соседа и благодетеля. Граф, перед вами его святейшее величество…

— Хватит, Мегид. Ронштадт? Мне доводилось слышать это имя.

Граф был крупным мужчиной с копной седых волос. Казалось, что он весь состоит из мышц. Гаруну почудилось даже, что внимательный взгляд серых глаз проникает в самые тайные глубины его души. На бледных губах Ронштадта промелькнула слабая улыбка, которая говорила о том, что графа забавляет растерянность, испытываемая Королем-без-Трона.

— Наверняка слышал, парень. У нас с тобой был общий друг. Мегелин Радетик.

— Ну конечно! Тот, с кем Радетик делил комнату в университете Ребсамена… Так, значит, вы тот самый, кто втягивал его во всяческие авантюры?

— Как втягивал, так и выручал. Он был страшно наивным мальчишкой… Но блестящим студентом. Настоящим гением. Он мог сделать все, что угодно, и без него я бы не выжил. Время от времени мы обменивались письмами, я был совершенно раздавлен, когда узнал, что произошло.

— Мир стал беднее после того, как он ушел. Я обеднел. Он стал бы моим визирем, моим военачальником.

— Это нечто новенькое. Мегелин — воитель. Впрочем, для него не существовало нерешаемых задач, если он пускал в дело свои мозги. Следуйте за мной. Гамаль хочет показать вам свой новый лагерь.

— Мегелин, не занимая формального поста, ухитрялся решать для отца как мирные, так и военные проблемы. Какой новый лагерь?

— Гамаль решил, что вас выведет из себя все это безобразие и вы его сразу прогоните. Поэтому он примчался ко мне с вопросом, не можем ли мы показать вам то, чем сейчас занимаемся.

— Хорошо, показывайте. Он был прав. Это место вызывает отвращение.

— В таком случае следуйте за мной. Мы ведем строительство в долине за гребнем хребта. Там изобилие воды, поверхность более ровная, и много хорошей глины для возведения зданий.

Гарун двинулся вслед за графом. Рядом с ним, держа руки на эфесах мечей, шагали Белул, Сенусси и другие приближенные.

— Какова ваша роль во всем этом? — спросил Гарун у Ронштадта.

— Здесь мои владения. Мои ленные земли. Они не освоены и мало заселены. Сейчас я оказываю услугу как своему старинному другу, так и самому себе. Несколько лет назад Мегелин в письме предложил это, и идея пришлась мне по душе.

Граф Ронштадт привел их на расчищенную в густом лесу поляну на дне широкой долины. Здесь же неторопливо протекала небольшая река. На поляне стояло несколько дюжин еще недостроенных зданий.

— Сейчас наша основная забота — успеть к зиме. Ваши люди живут в основном охотой. Однако весной все будет готово к тому, чтобы они могли попытать счастья в земледелии.

Гарун осмотрел несколько недостроенных домов. Они были сложены из глиняных, обожженных на солнце кирпичей. Беженцы совершенно не использовали имеющуюся в изобилии древесину. Они просто распиливали древесные стволы и скатывали бревна в реку.

— Я весьма удовлетворен увиденным, друг моего друга, — сказал Гарун. — Кроме того, я заметил, что в работе участвуют и ваши люди. Это уже чересчур.

— Они выступают в роли учителей и скоро вернутся к своим обычным делам.

— Сколько человек вы сможете принять? — Беженцы нигде не пользовались особой любовью, и это несмотря на то что исход из пустыни еще не достиг своего пика.

— Сколько здесь человек, Гамаль? — спросил Ронштадт.

— Тысяч пять, хотя по официальной переписи их должно быть не менее восьми тысяч.

— Я раскрываю вам свои объятия, — сказал Ронштадт. — Мой лен — сплошная целина. Мои земли способны принять еще много тысяч поселенцев. Однако король начинает волноваться. Он не желает видеть меня чересчур сильным. Мы с ним слегка повздорили. Мне хотелось бы освоить всю долину. И это невозможно без дешевой рабочей силы, которой располагает Гамаль.

— Таковы условия вашего договора с Мегидом?

— И очень щедрые с моей стороны. Поскольку я человек не воинственный, феодальные поборы останутся крайне низкими.

— Понятно. А какие обязанности они будут выполнять для меня, их короля?

Оживление Ронштадта заметно спало.

— Но они же больше не живут в Хаммад-аль-Накире. Это Кендел.

Гарун почувствовал, как в нем закипает гнев.

Белул мягко взял его за локоть.

— Его доводы непоколебимы, повелитель. Нельзя получить все, ничего не отдавая взамен. А этот господин, как мне кажется, дает нам больше, чем готов взять сам.

— Я разрешу им вам помогать, когда это будет возможно, — сказал Ронштадг. — И если это будет не за мой счет.

122