Огонь в его ладонях. Без пощады - Страница 152

К оглавлению

152

Так закончилось кровавое лето, позже названное историками Первой войной Эль Мюрида. Совершенно неожиданно для всех восстановление Империи стало казаться реальным делом.

Ученик вернулся в Хаммад-аль-Накир — вначале в Аль-Ремиш, а затем в Себил-эль-Селиб, чтобы оплакать новые потери и вчерашние утраты. Еженедельно он получал доклады Эль Кадера, который планировал новую кампанию, по крупицам восстанавливая прежние задумки Нассефа.

Но посланцы генерала не приносили ему новость, услышать которую больше всего жаждал Эль Мюрид. В донесениях не было ни слова о судьбе Ясмид.

Даже его шпионы в рядах роялистов не смогли узнать ничего нового. Они лишь подтверждали, что Ясмид раньше действительно появлялась в лагере солдат гильдии в лесу Бергвольд в Алтее.

Вначале Ученик пытался справиться с горем, проводя долгие часы в молитвах. Однако позже, наделив Эсмата такой властью, которую раньше имел лишь Нассеф, Эль Мюрид вернулся в Аль-Ремиш. Там, скрывшись от мира в Святилище Мразкима, он целиком отдался борьбе со своим пагубным пороком.

Глава 15
Пленники

Четверо солдат гильдии волокли пленных на пост. Действия наемников нежностью не отличались. Толстяк брыкался и визжал, поэтому его пришлось связать, заткнуть рот и стукнуть несколько раз по башке. Это было сделано, несмотря на то что парочка явно бежала от Непобедимых.

Женщина надменно молчала, на каком бы языке к ней ни обращались.

Драконоборец, приняв пленных, также не проявил к ним никакого почтения. Ему надо было прежде всего разобраться с Непобедимыми. Покончив с врагами, он выделил двух человек для сопровождения пленных в основной лагерь. Рассказ толстяка он выслушал, но сам никаких выводов делать не стал.

Толстяк начал путешествие, болтаясь поперек седла на спине осла. Продираясь сквозь кусты, он разорвал свою одежду и поцарапал лицо. Трясясь брюхом вниз на спине осла, он непрерывно сыпал проклятиями примерно на дюжине языков.

— Да заткнись же ты наконец! — не выдержала Ясмид. — Ты нас в это дело втянул. Так веди себя как подобает мужчине.

— Невозможно вести себя по-мужчински, являясь заброшенным на спину животного подобно мешку зерна. Этот постыдный судьбина…

— Почему бы вам не стукнуть его еще разок по голове? — спросила Ясмид у наемников на языке Хэлин-Деймиеля.

— Оказывается, она умеет говорить, — пробормотал один из солдат по-итаскийски.

— У меня есть идея получше, — ответил второй на том языке, который избрала девушка. — Мы заставим его идти пешком. С таким жиром он быстро испустит дух.

— Боюсь, солдат, что он заставит тебя удивиться.

— Накинь-ка ты на него удавку, Карл, — предложил второй наемник. — Чтобы он не смылся в лес.

В результате Насмешнику пришлось вступить в лагерь своего союзника подобно собаке на поводке. Возмутительно! Его добыча входит в лагерь свободно, с гордо поднятой головой, величественная, словно королева, а его волокут, как раба.

Солдаты провели их за бревенчатую ограду, а затем — через весь лагерь к тому месту, где роялисты и наемники предавались какой-то очень сложной азартной игре.

— Капитан, сержант Драконоборец направил вам двух пленников.

На них сверху вниз взирал какой-то огромный взлохмаченный юноша. Один из роялистов что-то произнес и бегом помчался в сторону жалких бараков. Великан пожал плечами и сказал:

— Последи за ними, Ут. Белул хочет, чтобы на них взглянул Гарун.

Ясмид вздрогнула и побледнела. Итаскийского языка она не знала, но имя «Белул» уловила вполне отчетливо. Самый опасный из всех роялистов! Тот, которого ведет в бой ненависть и жажда мести. В ее сердце погас последний лучик надежды. Ее место занял страх. Мира с подобным врагом быть не может. Белул! Как она могла быть такой дурой?!

По лагерю бежал юноша. Его черная мантия развевалась на ветру. Ясмид вспомнила его лицо. В ее памяти встала ночь на холме над Аль-Ремишем… Он стал старше, жестче, мужественнее…

— Почему ты не развязал его, Белул? — спросил Гарун. Достав кинжал, он разрезал веревки, стягивающие кисти рук толстяка. Затем, перейдя на итаскийский, сказал, обращаясь к Рагнарсону: — Этот человек — мой агент. Я оправил его далеко на юг. Не было ли с ним большого парня?

— Только эта вертихвостка, сэр, — ответил один из солдат эскорта. — Мы не знали, кто он такой. Он ничего не объяснил. Во всяком случае, так, чтобы кто-нибудь понял.

— Хорошо. Хорошо. Вытащи у него кляп изо рта.

Насмешник едва держался на ногах. Он обхватил руками свое необъятное брюхо и просипел (у него совершенно пересохло горло):

— О горе! Как мог лично я попадать в такое после проложения клинком пути через тысячи миль смертеленосных опасностей, на каждом шагу угрожавших как жизни, так и отдельностным частям тела. В условиях постоянственного преследования ордами дикарей из пустыни.

— Ты хорошо поработал в Ипопотаме, — сказал Гарун на языке пустыни, которым пользовался Насмешник. — Дело кончилось тем, что с главного театра ушла целая армия. О таком я даже не смел мечтать. А что случилось с твоим гороподобным другом?

— Никогда больше не говори об указанном. Он встретить на своем тернистенном пути одного лишний Непобедимый. Лежать бездвижный далеко от родной дом, сам не зная почему. Бедный глупый Гуч. Быть хороший друг. Спарен спать спокойно, ведая об отмстительстве.

— Жаль. Его первобытность вызывала некоторую симпатию.

— Актер! — взорвалась Ясмид. — Ты знаком с этим… Этим… Ты на него работаешь?

152