Огонь в его ладонях. Без пощады - Страница 93

— Почему же ты ушел?

— Да по той же причине, что и ты. Мой отец герцогом не был, но тем не менее встал не на ту сторону, когда старый король загнулся и началась драка за корону. Все погибли, кроме меня и Хаакена. Мы отправились на юг и вступили в Гильдию наемников. Подумать только, куда нас это завело!

— Да, — не мог не улыбнуться Гарун.

— А ты?

— Что я?

— Сколько лет?

— Восемнадцать.

— Этот старик, Мегелин… Он для тебя много значил?

Лицо Гаруна исказилось. Прошла неделя, а боль потери не утихала.

— Он мой учитель. С тех пор, как мне исполнилось четыре. Он был мне отцом больше, чем настоящий отец.

— Прости.

— Он не перенес бы этого, даже если бы его не ранили.

— Как ты себя чувствуешь, став королем?

— Все это похоже на дурацкую шутку. Судьба играет свои игры. Являясь королем самой большой страны в этой части мира, я не управляю даже той землей, которую охватывает взгляд. Мне остается только одно — бежать.

— Что ж, ваше величество, пойдем посмотрим нет ли там действительно воды.

Браги поднялся и взял короткий нож с широким лезвием из вьюка на одном из верблюдов. Верблюды все еще держались. Гарун снял с пояса свой кинжал. После этого они направились к полоскам песка.

— Надеюсь, ты знаешь, что надо искать? — спросил Браги. — Мои познания ограничиваются тем, что я услышал от твоих воинов в Аль-Асваде.

— Я отыщу воду, если она здесь есть. Помолчи.

В то время как Мегелин Радетик обучал его геометрии, астрономии, ботанике и языкам, таинственные наставники из Джебала учили его искусству шагана, воина-чародея.

Гарун прикрыл глаза рукой, чтобы пригасить горячее сияние пустыни, и ввел себя в состояние легкого транса. Затем он включил свое шестое чувство шагана. Вначале он коснулся твердой поверхности под слоем песка. Она оказалось сухой, словно кость. Дальше, дальше, десять ярдов, пятьдесят… Здесь! Под тем пятном тени, куда редко заглядывает солнце. Там, где иссохший ручей делает петлю… Влага.

Гарун вздрогнул от мгновенно охватившего его холода.

— Пошли! — бросил он.

Рагнарсон удивленно на него посмотрел, но ничего не сказал. Ему приходилось быть свидетелем и более необычных поступков Гаруна.

Размягчив песок ударами ножей, они разгребли его руками и… О чудо! На глубине двух футов они ощутили влагу. Они углубились еще на фут до твердой породы и стали ждать, когда образуется лужица. Гарун опустил в нее палец и лизнул. Браги последовал его примеру.

— Ужасно грязная, — сказал северянин.

— Не пей много. Пусть напьются лошади. Веди их сюда по одной.

Дело шло страшно медленно. Но они не возражали. Это был предлог задержаться на одном месте в тени, а не тащиться, изнемогая под палящим оком солнца.

Когда лошади напились, Браги привел верблюдов.

— Мальчишки никак не придут в себя. Пустыня их спалила.

— Да. Если бы мы смогли дотащить их до гор…

— А кто они, кстати?

— Их отцы были придворными Абуда, — пожал плечами Гарун.

— Ну не смех ли? Спасаем людей, которых даже не знаем.

— Это значит быть человеком, сказал бы Мегелин.

С того места, где остались мальчишки, донесся крик. Старший размахивал руками и куда-то показывал. Вдалеке, на красноватом фоне холма, виднелось облачко пыли.

— Бич Божий, — сказал Гарун. — Надо уходить.

Рагнарсон поднял мальчиков и составил караван из лошадей. Гарун тем временем засыпал яму, сожалея, что не может отравить воду.

Когда они пустились в путь, Браги весело сказал:

— Что ж, посмотрим, доберемся ли мы сегодня до этих гор.

Гарун состроил недовольную рожу. Настроение наемника было невозможно предсказать. Он обладал способностью веселиться в самый неподходящий момент.

Горы оказались такими же негостеприимными, как и пустыня. Там не было никаких троп, кроме тех, которые протоптали дикие звери. Путники одним за другим теряли своих лошадей. Люди и лошади были настолько истощены, что им редко удавалось пройти более четырех миль в день. Они блуждали, не зная пути, думая лишь о том, чтобы остаться в живых. Дни громоздились на дни, превращаясь в недели.

— Сколько еще? — спросил Браги. С того момента, когда они бежали из Аль-Ремиша, прошел месяц, и вот уже три недели они не видели преследователей.

— Прости, не знаю, — покачал головой Гарун. — Мне известно лишь то, что на другой стороне гор находятся Кавелин и Тамерис.

Теперь они крайне редко пускались в беседы. Были моменты, когда Гарун начинал ненавидеть своих спутников. Ответственность за них лежала на нем. И пока они были живы, бросить их он не имел права.

Истощение. Мышцы, вздувшиеся узлами от постоянного напряжения. Дизентерия от непривычной воды и скверной пищи. Каждый шаг представлялся непосильным предприятием. Каждая пройденная миля казалась бесконечной одиссеей. Постоянное чувство голода. Несчетное число ушибов и царапин от падений, вызванных усталостью. Время не имело ни конца, ни начала, оно было вечностью, за которую следовало сделать очередной шаг. Он перестал отдавать себе отчет в своих действиях, не зная, почему поступает так, а не иначе. Мальчишкам приходилось еще хуже, и их существование целиком зависело от него.

Браги проявлял себя лучшим образом. Он обошел боль и неудобство, связанные с дизентерией. С младенческих лет он рос в диких предгорьях Тролледингии и приобрел потрясающую выносливость и силу воли… Гарун все слабел, лидерство постепенно переходило к Браги. Наемник взвалил на себя почти всю тяжелую работу.