Огонь в его ладонях. Без пощады - Страница 99

Жители ужасных гор использовали человеческую кожу для изготовления пергамента, чтобы записывать на нем свои мрачные сказания.

Он научился пользоваться еще несколькими языками. На них он изъяснялся с такими же чудовищными ошибками, как и на тех наречиях, что знал раньше. Он нигде не оставался достаточно долго для того, чтобы углубить свои познания. Ему было на это плевать.

Дурные наклонности, свойственные ему с детства, получили новое развитие. Деньги словно вода текли между его пальцев. Сомнительные девицы, вино…

Но самой большой его страстью стали азартные игры. Он был не в силах бороться с искушением испытать судьбу. В результате молодой человек по уши влез долги, и список мест, где ему было противопоказано появляться, непрерывно увеличивался. Перечень стал настолько длинным, что он не мог его запомнить.

Толстяк продолжал воровать у всех, наживая себе все новых и новых врагов по обе стороны закона.

Беда случилась в Некремносе.

По утрам и вечерам он предавался своей любимой игре, прикидываясь магом.

— Эй! Прекраснейшая из дам! Перед взором женщины, славной своей наружность и мудрость, сидит ученик — лично я, значит, — знаменитого Великого Магистра Ииггвана из Матаянги. Я работать на Запад, в горах М’Ханд под руководством сам Великий Магистр, где искать знаний у умов величайших. Я молодой, что есть так, но я знающий все секреты красоты. Я также есть Первостатейный Предсказыватель. Могу учить, как завоевать любовь, как равно и сказать, любит ли тебя человек. Имею редкие и тайные снадобья, дающие красоту. Ими пользоваться только жены Наставника Эскалона, которых и в пятьдесят лет принимать за шестнадцатилетний дев красы необыкновеннейшей.

Подобные причитания продолжались до бесконечности, приспосабливаясь лишь к внешнему виду и общественному положению проявившей интерес женщины. Иногда толстяку удавалось продать изрядное количество болотной жижи и иных дурно пахнущих жидкостей и мазей.

В промежутке между утренней и вечерней сменами он болтался на рынке, очищая карманы.

Ночами же он проматывал дневную добычу.

И вот одна жертва кражи опознала его в тот момент, когда он занимался своим более невинным ремеслом.

Он попытался отболтаться, одновременно пакуя пожитки и нагружая осла. Но, заметив, что стражники начинают верить словам обвинителя, поспешил исчезнуть. Молодой человек не стал более проворным или более ловким, нежели был в Аргоне. Теперь он главным образом полагался на свои сообразительность и хитроумие.

Именно эти качества и подвели его.

Игорный дом, где он решил укрыться, оказался опорным пунктом типа, которого он облапошил прошлой осенью.

Первым признаком катастрофы был крик: «Хватайте его!»

На него двинулась пара типов разбойнического вида. Один из них был тощ и изукрашен шрамами. Второй, напротив, был неимоверно толст, но тоже в шрамах.

За спинами идущих вразвалочку бандитов толстяк заметил человека, который при расставании обещал содрать с него заживо шкуру.

Юнец ударился в панику и вытащил из рукава нож, которым обычно срезал кошельки.

Через мгновение у тощего бандита на горле возник второй зияющий алый рот, в то время как первый открылся в беззвучном крике.

На толстяка брызнула кровь. Кровь оказалась горячей и соленой. Он вырвался из рук второго преследователя, и в тот же миг его желудок вывернулся наизнанку, исторгая завтрак.

Это было совсем не похоже на те ощущения, которые он испытал, заставив старого дурня прыгнуть со стены.

Тип, обещавший содрать с него шкуру, выпучив глаза следил за развитием событий.

Толстый бандит поставил молодому человеку подножку, а затеявший свару хозяин удрал через боковую дверь. Юнец вскочил и увидел, что жирный противник тоже выхватил нож.

Вокруг начали скапливаться зеваки. Настало время уходить.

Но противник не позволял ему сделать это. Видимо, он хотел задержать молодого человека до тех пор, пока его наниматель не вернется с подкреплением.

Ученик Саджака качнулся в сторону, делая вид, что хочет бежать. Его противник поддался на эту уловку, и толстый юнец, стрелой промчавшись мимо него, выскочил через заднюю дверь.

Это была дьявольская ночь. За ним гналась половина города. Повсюду торчали стражники. Сотни наемных бандитов, прельщенных обещанием большой награды, рыскали по улицам.

Настало время искать более тучные пастбища. Но для него оставался открытым только один путь. Путь на запад, с которым он, по его утверждениям, имел такие тесные узы.

Однако он не сделал никаких выводов из преподанного ему урока и, перевалив через горы, продолжил привычный образ жизни.

И там, на западе, он обречен был стать жертвой своего собственного хитроумия.

Но пока, взобравшись на вершину холма, он с безопасного расстояния выкрикивал издевательства в адрес Некремноса.

Ухмыльнувшись, он заявил самому себе:

— Я — великий издеватель. Величайший издеватель. Лучший в мире насмешник. Неплохая идея! С этого момента, господин, — молодой человек трижды ударил себя кулаком в грудь, — ты именоваться Насмешником!

Это уже было очень похоже на настоящее имя.

Потайными тропами он двинулся на юг и через некоторое время добрался до границ Тройеса, где собирались уходящие на запад караваны. Пустив в ход все свое красноречие, он сумел устроиться водоносом в караване, отправляющимся в Форгреберг, столицу Кавелина — одного из Малых Королевств, расположенных к западу от хребта М’Ханд.